Спешлом для Анечки.
Сохранена орфография и пунктуация первоисточника. Смерть мне, смерть!
КатяНикита поднял трубку отключённого телефона. Набрал номер. Сделал вид, что говорит:
- Аллё, Карина. Это, я, Коля. Я с Солнца звоню. На неделю решил прилететь. Видел папу и маму, сейчас ищу, оних, кто убил меня...
Он не делал пауз. Ещё не догадался. После Карины, он делал вид, что звонит Маше и Паше. Своим друзьям со своего прошлого детского сада. Он всё время повторял: “У меня три друга. Маша и Паша и Карина. Калина, Маша и Паша”. Постепенно Маша и Паша слились для него в один образ, стали близнецами. Он забыл, как они выглядят, забыл их голоса, даже пол забыл. Считал их обоих то девочками, то мальчиками. Он вообще быстро забыл свой первый детский сад, так как очень много болел и появлялся там не часто. Помнил, как познакомился толи с Машей, толи с Пашей, когда клал свои вещи в шкафчик, помнил, что в их группе был мальчик-негр. (На самом деле девочка). Помнил, что его поразил тот шум, гам, крики, стоящие во время тихого часа. Он сидел на кровати под одеялом и смотрел на детей, бегающих по комнате и бросающихся подушками. Он не понимал: зачем? Ему это было неприятно. Среди этой капризной избалованной толпонюшки он нашёл двух спокойных... Машу и Пашу. Они подружились.
Но Никита редко бывал в детском саду, за лето он их забыл, Карина заняла их место в его мыслях. Перейдя в новый детский сад, он по ним не скучал. Новый детский сад был совсем другим. В старом за детьми совсем не следили, здесь же за ними всегда ходила добрая толстая баба. Именно так её в своих мыслях называл Никита. Она играла с ними, задавала загадки, пела. От неё мальчик впервые услышал: “Ваше Благородие...” Даже название фильма запомнил. “Белое солнце пустыни”. И во многом пересказ сюжета. Много лет он мечтал посмотреть этот фильм. Сбылась мечта, когда ему было уже семнадцать.
Друзья в новом детском саду у Никиты появились не сразу. А вот враги... Эти две девочки. Вероника и Света. Он сидел рядом с ними за завтраком. Они стали к нему приставать. Он резко им отвечал. Ругаться он не умел. Его слова не были обидны даже для трёхлетнего ребёнка. А вот слова девочек, особенно Вероники... Света в основном поддакивала. В общем, не удивительно, что Никита не поделится игрушкой с Вероникой через час после обеда. Но могла ли трёхлетняя девочка найти причину? Могла ли она понять, что мальчик не хочет давать ей машинку только потому, что она час назад обзывала его? Нет, не могла... А тем более не могла она понять, почему ей он отказался давать, а какой-то Наташе, худенькой и некрасивой, он сразу же протянул. И она решила мстить.
Теперь каждый обед был для Никиты мучением. Девочки плевали ему в еду, щипались, грозили кулаками, обзывались. И он ничего не мог сделать. Его приучили: девочек обижать нельзя.
Вероника обижала не только его, но он был единственным, кто не давал сдачи. Через две недели он наотрез отказался идти в детский сад. Он плакал. И объяснил маме всё. Мама пришла в детский сад. Поговорила с воспитательницей. Никита же должен был выслушивать по телефону долгую речь своего папы, что жаловаться не хорошо, что жалоб только больше бьют. Всё, что говорили взрослые, и не только взрослые, Никита раз и на всегда принимал на веру, ни подвергал никакому сомнению. С этой минуты он больше никогда никому не жаловался. Всё терпел, хранил внутри себя.
Так или иначе, детский сад стал для него каторгой. Особенно обед. О, как он не хотел обедать! На всю жизнь осталась в Никите эта ненависть к еде! Он был готов на всё, лишь бы не идти за соседнее место с Вероникой.
Должно быть, именно поэтому он решил сбежать. Он часто ходил с Артёмом, мальчиком с очень потными руками, во время часовой прогулки перед обедом. Про себя он презирал этого Артёма. Артёма, который ругался, говорил про девочек, и про Наташу, гадости. Однако постыдная мысль сбежать принадлежала именно Никите. Именно Никита всё время расхваливал эту идею. Он уже забыл первоначальную причину побега, его привлекал романтический смысл. Один, за оградой! Нет, конечно же, сам Никита сбегать бы не стал. Но говорить об этом! Ведь одно дело говорить, а совсем другое... Но...
Артём этого не понимал. Он проникся этой идеей целиком и полностью, верил, что они действительно окажутся на свободе. Пытался протиснуться сквозь ограду... и, конечно же, проговорился родителям. Родители Артёма пришли в детский сад, стали требовать исключения Никиты, как морально опасного.
Вечером мама провела с мальчиком долгую воспитательную беседу:
- Вот что бы ты стал делать?
Никита, не сообразил, что следует сказать, что это была всего лишь игра. Нет, он стал говорить, что считает себя уже большим, что он вполне может прожить на свободе. И ещё много всего, такого же смысла... Естественно, за это его по голове не погладили. Кроме того, он, в самом деле, перестал думать о побеге, как об игре. И через пару лет вновь проснувшаяся мысль сбежать была уже совершенно серьёзна. Но об этом позже.
Дружбы с Артёмом Никита не возобновил. Он пытался, но Артём вёл себя так, как будто это Никита был предателем. Хотя, Артём его таковым и считал. Родитель убедили его, Никита плохой, с Никитой не надо общаться. Никита тоже понял: с “подлыми” лучше не водиться.
Однажды мама забрала Никиту довольно поздно. Было уже темно. Оставалось только пять человек. Одновременно с ним забрали Наташу и её брата Стаса. Их родители разговаривали, двигались медленно. По дороге они зашли в сквер, где стояло странное приспособление для детей. Они называли это паутиной. Стас предложил сыграть в паука. Он паук. Никита и Наташа – мухи. Они все карабкаются по паутине, и паук должен коснуться кого-нибудь из них. После этого этот кто-то становиться пауком.
Было весело. Никита укорабкивался от Стаса и придумывал историю про Солнце.
- Ты ямя не поймает! Я же на Солнце милиционером работал. У нас была такая паутина большая-большая, только, знаешь, больше. И я на ней от преступников убегал.
Стас его не поймал. Он поймал заслушавшуюся Наташу. Теперь настала её очередь. Долго она пыталась достать кого-то. Она боялась свалиться и поэтому медленно перемещалась. Наконец, оказавшись недалеко от Никиты, она умоляюще прошептала:
- Ну, пожалуйста!
Никита остановился. Ему так захотелось уступить, сделать ей приятное. Но ведь... тогда он проиграет, а это не честно... Но она же просила. И он замер. Она коснулась его. Тихо, еле повела губами:
- Спасибо.
Теперь Никита всегда уступал девочкам...
Игра постепенно замерла. Стас всё хвастался, что он самый ловкий. Никита хотел доказать обратное. Хотя бы, чтобы Наташа увидела, какой он сильный. Он и Стас встали с разных сторон от паутины и начали карабкаться. Никита выбрал неудобную позицию, поэтому Стас сначала опережал, но, взобравшись на половинную высоту, он стал бояться. Никита тоже, но он посмотрел на маму, потом на Наташу и продолжил медленно взбираться. И вот он уже на верху.
- Ну, вот... У нас на Солнце паутины больше.
“И как теперь слезть?”
Он попытался передвинуться и понял, сейчас упадёт. В последний момент ухватился за перекладину, повис на руках. Было больно. Наташа слегка вскрикнула. От неожиданности, но Никите было приятно. Он боялся, но знал,.. надо действовать. И потому разжал кисти рук и свалился в песок.
- Вот такой вот Никита ловкий,- сказал он о себе.
Дела налаживались. Никита стал общаться с Наташей и Стасом. Артём перестал косо смотреть. Пытался даже возобновить дружбу, но Никита решил не связываться. Кроме того, у него появилась ещё одна приятельница.
new- И это, по-твоему, идеальная девушка? Не смеши мои бутылки. Вот у меня была идеальная девушка,- парень говорил, развалившись на диване, и сопровождал каждое своё слово жестом. Например, произнося слово «бутылки», он указал на шеренгу бутылок из-под пива, стоявшую рядом с диваном,- я не пил за её счёт...
- Эмм... Не понял..,- запинаясь, произнёс низкорослый блондин как минимум на три года младше всех остальных,- в смысле, что ты пил за свой?
- Нет, Боевик, - усмехнулся парень на диване,- в смысле, что она платила мне за то, что б я не пил,- все засмеялись,- она на самом деле была идеальна. Галстук мне завязывала... А как пить умела! Один глоток и под столом... Не то, что некоторый,- он покосился на рыжеволосую девочку,- пьют, пьют и им ничего...
- Так, Таймер!!!- вспылила Таня...
- Не смеши мои бутылки... Их здесь так много, что, боюсь, грохота будет... Да... Она на самом деле была идеалом... Я даже готов был её полюбить... Видели бы вы, какой милой она была после бутылки Мартини...
- И где же она теперь,- спросил один из парней...
Таймер обнажил зубы...
- А это тебя, Никита, надо спросить. Я же тебе её в карты проиграл...
Все кроме Никиты засмеялись... Одних рассмешила ситуация, другие просто поняли о ком речь...
- Идеальных в карты не проигрывают,- буркнул Боевик.
Никита и Таймер переглянулись...
- Ну, как тебе сказать..,- начал Таймер...
- Она на самом деле идеальна,- сказал Никита.
- Идеальных в карты не выигрывают...
- Ещё как выигрывают, мать Вашу, улыбался Никита.
- Бред!!!- возмутился Боевик.
- Вообще-то речь о твоей сестре.
Вновь раздался общий смех. Боевик растерянно оглядел подростков.
Один из них похлопал его по плечу.
- Привыкай. Здесь возможно всё. Но ведь она действительно идеальна?
Никита поднялся... Это был парень среднего роста. С тёмными слегка вьющимися волосами, горбатым носом, красивыми зелёными глазами, большими глазами... Его нельзя было назвать красивым, более того в нём не было стиля... Его голос отталкивал, интонации были не естественными... Несмотря на то, что он был в помещении, что на улице был июнь, на нём был кожаный плащ. Он, единственный из подростков был в тапочках.
- Ладно, вы давайте, а мне пора...
- Ну вот... начинается,- протянул тот подросток, что хлопал Боевика по плечу.
- Прости, Ал, но я, правда, спешу...
- Знаю я твоё спешу..,- говорил Алекс,- в ближайшие полчаса ты будешь ходить по всей квартире туда-сюда, повторяя одну и ту же фразу: «ну, усё я пошёл...»...
- Эмм... А может, проводим его?
- Я не пойду,- лёжа сказал Таймер...
- Я всем пива куплю,- улыбнулся Никита.
- Любишь ты людей подкупать..,- произнёс до этой минуты молчавший парень.
- Всё можно купить...
- Не всё,- Таймер усмехнулся,- я никуда не пойду.
- Две бутылки.
- ОК. Погнали.
Опять общий смех...
Они спускались по лестнице. Вся лестница была изрисована различными надписями... Рядом со входом красовалось: «Дима, Лёня, Таймер – друзья на век...». В сотый раз прочтя эту надпись, Никита как всегда поморщился. Это было ему немного противно.
Окно- Свершаем ежедневно путь, что б повстречать родные лица. Да, здравствует гимназия, где нас всегда так ждут, и где нам посчастливилось учиться!- напевал Никита гимн гимназии.
Восемь часов. Завернул за угол, на восьмую Красноармейскую. Справа сидела Марина Валентиновна, учитель английского языка с какой-то старушкой. Никита помахал ей ручкой.
“Кто это? Наверное, мать. По дороге просто было. Впервые её вижу”.
Зашёл в школу. Поднялся по лестнице. Деланно зевнул. Снял своё кожаное пальто. Пальто было ему пока слишком длинно. Никиту за него даже прозвали Нео. Отнёс пальто в гардероб.
Вообщем-то он пришёл рано. Слишком рано. Валерий Станиславович, учитель информатики, так рано не приходит. Никита на переменах, до и после уроков, когда было время, сидел в Интернете.
Он вновь поднялся в вестибюль. Сел на скамейку. Делать-то всё одно нечего. Достал учебник Географии, замазку, лист, на который он день за днём перерисовывал карту пира. Карту он делал, как настоящую. По много раз замазывал неудачные места. Уничтожал малейшее расхождение.
К нему на руку села маленькая мошка. Он попытался сдуть - не получилось. Смахнуть рукой – раздавил.
“Прости,- шепнул он,- не хотел, прости. Вот так быстро. Убил. Была жива, а теперь убил”.
Он скинул её рукой, окончательно уничтожив всякое напоминание о живом существе. Осталась черная точка. Пылинка на полу. Никите стало немного не по себе.
“Зачем я её смахивал? Она мне не мешала. Сидела бы и жила. Ладно, я ведь не специально. А другой бы над этим и думать не стал. Без этого совесть тяжёлая”.
Он вернулся к карте. Информатик придёт примерно через двадцать минут. В школы вошла какая-то шестиклашка. Села на скамью. Стала читать журнал.
“Что она так рано? Ах, да. Шестой класс первый раз дежурит. Вот и пришла. Поскорей бы Вася или Ира пришли. Одному совсем фигово”.
Вошёл Гера Киров, одноклассник. Демонстративно прошёл мимо, не подал руки.
- Презирает... Ну и пусть презирает.
Вошла Марина Валентиновна со старушкой.
“Кто это? Старый учитель что ли?”
- Как вы?- спросила Марина Валентиновна.
- Да, вроде отхватило,- ответила старушка.
- Рима Кузьминична,- обратилась Марина Валентиновна к вахтёрше,- тут женщине на улице стало плохо. Наверное, скорую помощь надо вызвать.
- Да, не надо. Я сейчас отдышусь и на работу пойду,- говорила старушка.
- Нет, на работу вам однозначно не надо.
- Ноль три звонить?- спросила Рима Кузьминична.
- Да, да ноль три.
- Ой, мне прям так стыдно,- жаловалась старушка.
- Да, бросьте вы, со всяким могло случиться,- успокаивала Марина Валентиновна,- у вас повышенное или пониженное давление?
- Сегодня мерила, ниже было.
Марина Валентиновна вынула из своей сумки таблетки.
- Примите одну. Вы далеко живёте-то?
Старушка начала говорить... Рима Кузьминична дозвонилась.
- Здравствуйте, это двести семьдесят вторая гимназия вас беспокоит. У нас человек мимо проходил, ему плохо стало. Мы его в школу внутрь завели, таблетку вот сейчас дали... Нет, просто мимо проходила. Да... Женщина очень уже старая.
“И не стыдно?”- подумал Никита
- Адрес? Восьмая Красноармейская. Дом три. Телефон... Да, двести пятьдесят один... да ... да... Ой, подождите. У нас не этот телефон. Не этот. Не помню... Сейчас найду... Сейчас... Сейчас вспомню. Каждый день по нему звоню. А тут человеку плохо, вылетело из головы. Волнуюсь. Да, да... Именно... Сказали, скоро будут.
- Да, мне уже лучше. Я пойду.
- Нет, нет... Сидите,- успокаивала Марина Валентиновна,- это вы таблетку приняли. Вам сейчас лучше стало, а что через пять минут будет, никто не знает.
- Да, мне на работу надо...
- Ничего, вам больничный оформят. Всё хорошо будет. Вы не волнуйтесь. Со всеми бывает. Первый раз вы так?..
Никита перестал слушать. Бывает и так. Вот шёл человек... Ему стало не по себе. Не по себе из-за того, что он знал, что он, Никита, прошёл бы мимо этой женщины. Не обратил бы на неё внимания. Мало ли кто лежит. А вот есть люди, которым не всё-равно. И кем он себя воображает! Он же считает себя лучше всех окружающих. Так ли это? А что нет? Так. Просто, он не привык... Ведь если кто лежит, значит, бомж... Да, надо меняться. Надо начинать думать. А что бы он мог сделать, мать вашу! Что? Ему в школу надо. Не мог он свернуть. И куда бы он повёл её? Точно не в школу. И потом вот она бы отошла и сказала бы, что дальше пойдёт. И что бы он стал делать. Отпустил бы. Кто он, что бы её задерживать. Восьмиклассник и только. Так что, может, и правильно бы сделал, если бы прошёл мимо. Какая-нибудь Марина Валентиновна лучше справится.
Шестиклассник. Направляется к девочке. Сел с ней. О чём-то болтают. Никита слышит только обрывками:
- Я сегодня в столовой дежурю.
- Там же Маша с Катей.
- Мне Маша вчера вечером звонила, сказала, что Катя не прейдет, что я буду дежурить.
Болтают весело. Девочка и мальчик. Даже если в возрасте этого мальчика, Никита был другим, то и его одноклассники тоже были другими. С таким, как этот он бы поладил. И девочка милая. Впрочем, у него есть подруга – Ира. Странно, что она с ним ладит. Вася, понятно. Над ним тоже все издеваются, а вот Ира. У неё и подруги есть, и с другими парнями веселится. Что она нашла в таком сифе, как я? Вот с Васей не общается. Понимает, что он за птица, блин. Так, Никита, не блинкай. Ты не Блинкинс. Действительно, что за тупое выражение. Вася прав. Бредное. С чего я начал? Не знаю. Что-то было... Не помню. Что ж такое! Ладно...
Собирались дети. Те, кто дежурят. Одна девочка, на вид самая взрослая, говорит:
- Лиза, ты должна вообще-то у вахты стаять.
- Да, ну я не знала. Ну, это так.
- Так, так... Ты тех, кто без формы идёт должна записывать.
Лиза помахала мальчику, игравшему в мобильный, и хотела пойти на вахту.
- Куда ты?- спросил он.
- На вахту стоять.
- Рано ещё. Мы же к половине должны приходить.
Девочка осталась. Он не смотрел на неё. Играл в телефон. Подошла другая девочка. Стала тянуть Лизу за руку.
- Пойдём, постоим.
- Останься,- поднял голову мальчик.
- Что ты с ним будешь сидеть?- спросила новая девочка,- он с тобой даже не говорит.
- Ну и пусть,- ответила Лиза,- Если хочешь, с нами садись.
- Я не хочу с ним сидеть.
“Тоже сифа, что ли?- мелькнула мысль у Никиты,- нет не похоже”.
Детей уже много. Они громко говорят друг с другом. Марина Валентиновна сидит с женщиной. Вахтёрша крикнула:
- Тихо вы, не кричите. Вы не для того сюда ходите.
- А для чего?- нагло крикнул один из мальчиков.
Вахтёрша подошла к Марине Валентиновне.
- Ой, я так разволновалась, что даже телефон забыла. Каждый день по нему звоню, а тут забыла... Очень волнуюсь.
Она что-то говорила, очень неразборчиво.
Сама-то больше детей на нервы действует. Им положено... А она. Отметил Никита.