Творческое

[outeast3]

Демоверсия первой главы фика про Кида, Базиля и Трафальгара.

Рабочее название фика "Базильное".
Запутавшись в ошмётках паруса, Юстасс Кид хохотал. Он ощущал, как где-то за спиной летит стрела, пущенная в него из арбалета. Усилием мысли о заставил её изменить направление, и она засвистела в стрелявшего. Резкое движение рук и парус затрещал, Юстасс сделал рывок вперёд и почувствовал, что падает куда-то в пустоту. В пустоту и темноту: значит не в воду, а в трюм. Пока Юстасс летел, он заставил развернуться, летящие в их сторону ядра, потопил один из вражеских кораблей. Трюм - это значит выпивка. Юстасс нуждался в этот момент хотя бы в одном глотке рома. Найти бутыль, сделать глоток, разбить бутылку и вновь ринуться в гущу сражения, нести смерть. Но выпить не вышло. Едва в его руки попала бутылка с каким-то непонятным алкогольным напитком, в названии которого было больше трёх букв, как её тут же выбило из рук чьё-то бездыханное тело. Над проломом в палубе пропорхал знакомый богомолий силуэт с двумя серпами:
- Кид, сейчас не время, - кричал старпом.
- Всего один глоток, чёрт возьми! - возмутился Юстасс, и кинулся по лестнице на палубу.
Киллер с самого начала был против этой битвы:
«Это нерационально, Кид, - говорил он, - мы проиграем, Кид, - стенал он, - противник, превосходит нас во всём, Кид, - не унимался он, - против нас будет объединённые силы одного из Йонко и дозора, Кид. Нам не нужно это сражение. Мы не знаем, как будет вести себя океан в этом участке. У нас нету продуманного плана. Мы даже не знаем точного расположения войск противника».
Юстасс Кид не слушал. Кого волнует вся эта чушь. Кид истосковался по кровопролитию. Он мечтал ощутить опасность, он мечтал стоять на краю гибели, он мечтал красоваться перед самим собою. Он мечтал резать, убивать, уничтожать. Он мечтал о крови, о сломанных костях, о затопленных кораблях, о смертях. Он мечтал о бойне. Неважно, сколько будет врагов, он, Юстасс Кид, всех их отправит на тот свет. Его чертовски достали эти последние несколько месяцев, что он торчал на этом идиотском островке, где даже зарезать некого, пока Киллер, эта обезьяна Апу и люди Базиля совещались и разрабатывали какие-то дурацкие планы. К дьяволу все планы, к дьяволу стратегию, решил Кид. О послал к чертям все их сметы и схемы в один миг, безапелляционно объявив о том, что ведёт свой корабль прямиком к базе врага. И сколько бы Киллер не грозил ему половником, сколько бы Апу не обзывал его безмозглым чурбаном, Кид продолжал стоять на своём, и только хохотал. И им всем пришлось смириться. Скретчман заявил, что он не может отказать себе в удовольствии поучаствовать в этом гибельном, но очень занимательном мероприятии. Прекрасный Базиль окончательно разбил какие бы то ни было надежды Киллер, сказав, что это сражение предрешено судьбой, как и его исход.
- На абордаж! - раздавались крики врагов.
«На абордаж!» - вторил им про себя Юстасс Кид, выплёскивая себя на палубу, обрастая металлом. Ну, идите ко мне, мелкие недоумки! Познайте меня! Судьбоносная баталия. Так сказал Базиль.
Юстасс рычит, рявкает, вопит, ревёт, гогочет, и от него во все стороны отлетают, пронзённые неприятели. Кто-то падает в воду, кто-то ударяется о борт, кто-то грохается прямо на палубу. Одно тело взмывает вверх и протыкается мачтой. Вот она судьба, вот он рок. Вот его лицо. Юстасс Кид пригибается, и над ним пролетает чья-то отсечённая Киллером голова.
- На абордаж!- кричит кто-то из пиратов Кида, кажется Фред.
- На абордаж! - вслух голосит за ним Юстасс.
- На абордаж! - раздаётся общий хор пиратских голосов.
Пуля проходит в миллиметре от лица Юстасса, и ему становится совсем смешно, будто бы пуля может ему навредить!
За несколько часов до сражения Кид был вместе с Хоукинсом. Кид любовался его обнажённым телом, забирался рукой в его роскошнейшие локоны, целовал его холодные молчаливо-безответные губы. В этот вечер Базиль был особенно отстранённым. Он позволял Юстассу делать всё, что тому было угодно, и лишь изредка реагировал, поглаживанием кончиками пальцев по спине, лёгким выдохом, или едва заметной улыбкой уголками губ. В этот вечер Базиль был особенно прекрасен. Кид любовался немотой его лица, Кид любовался, его бледно-розовой кожей, Кид любовался его сбитым дыханием, Кид любовался его глубокими океанами-глазами, узором его носа, его пугающими татуировками, Кид любовался, тем, как холодная кожа Базиля покрывается капельками пота. Кид целовал Базиля, а Базиль позволял себя целовать, Кид трахал Базиля, а Базиль позволял себя трахать, Кид обнимал Базиля крепко-крепко прижимая, и Базиль едва заметно обнимал в ответ, Кид шептал Базилю в ухо: «красавчик, ты охуенен, ты самое охуенное, что было в моей жизни», Базиль тихо хмыкал и проводил ладонью от шеи Кида к его копчику. Самое прекрасное в этом холодном безучастном Базиле было то, что Юстасс знал, что он может быть совсем другим. Страстным, жгучим, пугающем. Иногда после секса с Базилем Кид возвращался к себе на корабль весь израненный. Иногда Киллеру, даже приходилось зашивать раны, оставленные ногтями Хоукинса. В такие вечера у Юстасса кружилась голова, что-то затуманивало его сознание, он переставал ощущать реальность. Ему казалось, что вокруг обжигающе пляшет огонь. В такие вечера он выпадал из реальности, он не осознавал даже, что занимается сексом, только то, что где-то рядом прекраснейший мужчина в мире, Базиль Хоукинс. Но вчера всё было совсем иначе. Вчера Юстасс ощущал прекрасное единение с Базилем, соприкосновение душ, он ощущал какую-то лёгкую магию в воздухе, у него влюблённо замирало сердце, он покрывал безучастное лицо Базиля поцелуями, и думал: «боже, насколько же ты прекрасен, сколь сильно же ты охуенен! Я никого и никогда не буду желать так, как желаю тебя».
При мысли о возлюбленном Юстасс ощутил ещё большую эйфорию. Он с ещё большим воодушевлением начал резать всех противников вокруг, он выдирал при помощи силы своего фрукта гвозди из обшивки корабля и запускал их в сердца противников, он сворачивал головы своей железной рукой, он резал врагов их же оружием, стрелял в них из их же пистолетов. Какой-то особенно искусный противник сумел раз пять или шесть отклониться от его атак, тогда Юстасс бросился к нему, держа в руке какой-то острый ошмёток ржавого железа, замахнулся, думая распорото живот наглецу, но тот только засмеялся, увернувшись. Юстасс сошёлся с ним в танце смерти, но смерть была уготована не ему, он знал это. Противник только защищался, Кид не оставлял ему шансов на контратаку. Ловкий засранец изворачивался, отступал, прыгал, и всё время пронзительно-мерзко хихикал. Юстасс наслаждался им, наслаждался предвкушая, как свою победу над ним. И в то же время ему было как-то не по себе, слишком сильно мерзавец напоминал ему Апу. Наконец он избавился от него, расколов ему голову, прилетевшим откуда-то топором. Убил и стало как-то горько. Вот совсем недавно это был яркий, привлекший на себя всё внимание Юстасса мальчик, а теперь это всего лишь тело. Юстасс пнул его, и мгновенно забыл, вновь погружаясь в битву. С разных сторон к ним подплывали корабли дозора. К одному из них ласточкой запорхал Киллер, другой сжёг своим дыханием Хит. Кругом была смерть. Кругом была его, Кида, стихия. Кид продолжал сражаться, продолжал нести гибель врагам. Вот оно сражение, которое войдёт в историю. Вот оно: первая великая победа Юстасса Капитана Кида. И сейчас для него в мире не существовало больше ничего. Он не слышал никаких других звуков, кроме стука своего сердца, по всему телу бежала приятная расслабляющая дрожь. Юстасс Кид сражался на одних инстинктах. Он уже не думал о происходящем вокруг, просто крушил, громил, уничтожал.
«Теперь уходи», - сказал монотонным голосом Киду Базиль, когда оргазм Юстасса подошёл к концу.
Юстасс удивлённо посмотрел на него. Как так? Обычно, каким бы жарким, каким бы волшебным, каким бы всепоглощающим, или напротив, каким бы пресным и холодным, ни был их секс, они всегда проводили ещё немного времени вместе. Базиль говорил с Кидом, посвящал его в тайны своей магии, делился опытом, рассуждал о людской наивности, о людской глупости. Однажды он даже превратился на минуту-другую в чайку и пролетел по комнате. Интим всегда делал Хоукинса щедрым на такие знаки доверия, на такое внимание. И как же так, как теперь, перед их великим боем, из которого он, Кид может быть не вернётся, как Базиль может вот так отшивать его, Кида, оставлять его без десерта. Это же не честно! Юстасс смотрел на Базиля ошарашенно, ему хотелось злиться, но он не мог злиться на Базиля, он слишком трепетал перед ним. Кид ощущал, что вот-вот заплачет.
«Что тебе не ясно?», - спросил Хоукинс.
Юстасс совсем потерялся. Он сам не понимал в чём дело. Ведь пришёл он именно за сексом. А секс был более чем хорош. Это ведь Базиль, разве могло быть иначе? Так чем он не доволен? Отчего ему больно, от чего так тоскливо? И внезапно сегодняшняя холодность Базиля предстала совсем в ином свете для Юстасса. А что, если Хоукинс, не желал его? А что, если он просто позволял ему делать всё, что он хотел сделать, чтобы побыстрее от него избавиться? Внутренняя боль разлилась по всему его телу, он едва мог выдавить хотя бы слово, но всё же спросил:
«А как же наши разговоры?»
К его удивлению Базиль рассмеялся. По-доброму рассмеялся. И у Юстасса сразу отлегло от души.
«У нас мало времени, Кид. Я должен сохранить энергию на сражение. Это сражение послано нам судьбой. Уважай судьбу. Иди к себе на корабль, поддержи свою команду. Прояви истинного себя. А после быть может мы ещё поговорим. Мы идём на встречу року, фатуму и судьбе».
После Базиль снял со своей руки один из своих браслетов и вложил его в руку Кида. И посмотрел на него удивительно тёплым взглядом. Киду хотелось прыгать от радости, но он только поклонился, медленно натянул на руку подаренный браслет и также медленно вышел из покоев Базиля. Он перешёл по трапу к себе на корабль и прогорланил:
«Отплываем!»
Погода изменилась. Порыв ветра пригнал тучи, пошёл сначала град, потом проливной дождь. Начался шторм. Внезапная свежесть только усилила раж Кида. Для него больше не существовало противников, врагов, тел. Не существовало боли, криков, крови. Не существовало соратников и подчинённых. Была лишь буря. Буря сражения и буря погоды. Волны пригнали захваченный пиратами Кида корабль к кораблям, где вели сражение пираты Апу. Юстасс слышал его удивительную музыку, наполнявшую воздушных пиратов желанием сражаться до последнего вздоха, а врагов обращавшую в бегство, музыку, удивительным образом сливавшуюся с завыванием ветра, с грохотом потоков дождя по палубе, с ударами волн, с криками пиратов и дозорных, с лязгом оружия и пальбою пушек. Кид не осознавал, кто играет, как и не осознавал в этот момент вообще ничего. Он просто присоединился к бойне, стал главным её участником.
Кида окатило какой-то придурошной волной солёной воды, он грязно ругнулся и на минуту вышел из своего гипнотического состояния. Он огляделся вокруг себя и сквозь дождь увидел лежащие тела. Рядом с ним никого, кто был бы в состоянии двигаться. Ни своего, ни чужого. Кид задохнулся хохотом, и откинулся назад, задирая голову, смотря в чёрное клубящееся небо. Он ощутил внезапный весенний запах, а так же запах гари. Какое-то мгновение мозг Кида не мог сложить полную картину происходящего: откуда взяться огню под таким ливнем? Но после его отпустило, мало ли, у кого какие силы. В воздухе продолжали переливаться трели Апу, Юстасс всё ещё не понимал, что это именно Апу играет, он просто принимал эту музыку по факту. Перешагивая через тела он пошёл к борту, на встречу стихии, на встречу волнам. Он мог позволить себе минуту совсем другого наслаждения, минуту передышки. Где-то вдали он уловил силуэт корабля Базиля и ему стало радостно. Базиль с ним. Они вместе идут к общей цели. После он посмотрел на палубу и увидел одного из своих пиратов. Мёртвого. И ему стало больно. И он поклялся отомстить. За каждого из погибших. За своих пиратов и за пиратов Апу. За пиратов Базиля Кид не волновался, с ними всё будет хорошо, в этом можно не сомневаться. Никто не в состоянии причинить какой-либо вред пиратам Хоукинса, кроме самого Хоукинса.
Юстасса вновь охватила жажда кровопролития. Он оглядел бушующее море, увидел ближайший корабль противника и бросился к штурвалу. За его спиной раздался треск мачты, но Юстассу было всё равно. Ничто из происходящего не имело значения, ничто не могло помешать Юстассу осуществить желаемое. Он твёрдо решил вести свой корабль на таран. Он так и сделает, вопреки течению, вопреки ветру, вопреки дождю, груду, снегу, вопреки волнам, вопреки стихии. Он добрался к штурвалу, крепко сжал колесо руками, и в это же время подхватил своей дьявольской силой чугунные пушки с палубы корабля и запустил их в направлении вражеского судна. И тут же на корабль обрушилась гигантская волна. Она сокрушила нос корабля, оторвала штурвал и понесла его и Юстасса куда-то в море. Очнулся Юстасс на палубе какого-то другого фрегата. Но стоило ему подняться на ноги, как его окатила ещё одна волна, и он увидел своего противника. Один из высших офицеров дозора, он управлял волнами по своему желанию, направляя их на Кида. Кид напрягся , его железная рука вытянулась вперёд, он оторвался от палубы и полетел в направлении противника. Он уронил дозорного, и наклонившись над ним начал быть его металлической рукой по лицу. Тут его самого схватила гигантская водяная рука, подняла в воздух и куда-то швырнула. Кид пытался отбиться, вырваться из водяной хватки, но не выходило, но тут кто-то другой вырвал его. Раздался знакомый наглый голос:
- Ну, что ты Кид? Всё за тебя надо делать?
Киллер бумерангом запустил свой серп в офицера и оставил два глубоких пореза на его теле.
- Да, пошёл ты со своею помощью! - обругал товарища Юстасс. И сам вновь кинулся к противнику. Теперь он двигался куда осторожнее, стараясь уклоняться от вражеских волн, цепляясь за израненные стенки и палубу, он подбирался к нему всё ближе и ближе. Дозорный сметал водою любой металл Юстасса, иногда даже направляя его в самого Кида, но что больше всего злило Кида, он мерзко и пронзительно-оскорбительно хихикал. «Он недооценивает меня, - сверлила мысль, - он смеет недооценивать меня!» Ему становилось не по себе от того, что он ничего не может сделать с этим надменным мерзавцем, с этой дозорной шавкой. Он пытался подобраться вплотную к противнику, но противник каждый раз оказывался на шаг дальше, каждый раз окатывал Юстасса очередной бушующей волной. Киду под руку подвернулся какой-то матросик, он сгрёб его в охапку и запустил в офицера, но тот откинул матросика ногою в сторону. От его хихиканья в ушах у Кида звенело. И этот звон был громче ветра и волн, громче музыки Апу, громче далёкого, сливающегося с громом, грохота пушек. Юстасс пытался подавить этот сводящий с ума звон, сконцентрировавшись на других звуках: чей-то предсмертный стон, крики чаек, какое-то булькание. Переливание колокола совсем рядом. Уходя от очередной волны, Юстасс бегло шмыгнул глазами в поисках колокола и увидел свою победу. Громадный колокол висел на корме корабля как раз над противником. Кид заставил его сорваться, оплёл его металлом дозорного и зашвырнул его в море, к родственным ему волнам. И вновь Юстасс остался один на один с битвой, с маленькими букашками даже близко не равными ему по силе.
Кид тяжело и устало вздохнул:
- Ну, теперь-то я могу позволить себе выпить? - спросил он пустоту. И в его мыслях промелькнул бубнёж Киллера:
«Нет, Кид, ты должен сражаться, Кид. Ты нас в эту битву втянул, ты и дерись, Кид!»
И без меня какое-то время справятся, решил для себя Юстасс. Он был на чужом корабле, но на любом судне всегда найдётся выпивка, иной ситуации Кид представить не мог. Он быстрыми шагами пошёл вдоль борта корабля, увидел какого-то забившегося под скамейку юнгу. Так как мальчонка был дозорным, а не пиратом, Юстасс пощадил его и прошёл мимо, сделав вид, что не заметил. Дождь прекратился, остался только пронзающий прерывистый ветер. Юстасс зашёл в какую-то каюту, и сразу же увидел то, что искал. Огромную флягу. Он поднёс её ко рту, и сразу же поперхнулся, внутри был кефир. Чёрт бы их побрал, всех этих дозорных! Ненормальные люди. Кид бросился обратно на палубу, но стоило ему выйти, как его чуть ли не опрокинул целый стог соломы. Юстасс недоуменно оглядел его, что у этих дозорных вообще на корабле творится. Солома навела его на мысль, он вновь стал глядеть на море в поисках корабля Базиля. Пока он сражался корабли очень сильно раскидало в разные стороны, фрегат, на котором был Юстасс оказался совсем на отшибе. По левому борту от себя Юстасс увидел перестреливающиеся корабли. Он решил рискнуть и вновь максимально напрягшись заставил себя взлететь. Этим приёмом он овладел совсем недавно и ещё не был в нём уверен. Он подлетел к кораблям, и буквально рухнул на один из них, проломив верхнюю палубу. К его удивлению никто не стал обращать на него внимания. Это был один из кораблей большой мамочки и вёл он перестрелку с дозорным кораблём. Кид не стал разбираться. Он нашёл проход на правый борт, где никого не было. И вновь стал оглядывать море в поисках желанного линейного корабля первого ранга. Но он вместо этого он увидел огромный линкор дозора и изумился идиотизму противников. Кто придумал послать против него, Юстасса Кида эту железную махину? Он вытянул вперёд руки, напряг все свои мышцы, и громадный корабль беззвучно ушёл под воду, оставив на поверхности после себя широкую воронку водоворота.
Юстасс стал обходить корабль по палубе, вышел на корму, скинул движением руки двух-трёх попавшихся пиратиков в воду. Он вглядывался вдаль, различая силуэты своих и вражеских кораблей. Прямо в него летело пущенное с фрегата дозорных ядро, Юстасс машинально откинул его куда-то в сторону, и продолжил искать Базиля. Вся его тяга к сражению куда-то исчезла, исчез всякий интерес к происходящему, осталась только тревога. Наконец, Кид увидел его. Величественный пятипалубный корабль. Его освещал первый появившийся в небе луч солнца. Одна из трёх матч была сломана, но сам корабль был цел. Его окружили три фрегата дозора, но он не позволял взять себя в тиски, каким-то образом лавируя между ними, отстреливаясь. Юстасс Кид смотрел на него и наполнялся радостью и счастьем. И гордостью. Вот, какие у них, пиратов Кида, союзники, вот какой у него, Юстасса Капитана Кида любовник. Внезапно Юстасса со всех сторон обрушились удары. Пираты Биг Мам, наконец, обратили на него внимание. Юстасс с лёгкостью раскидывал их в сторону, даже не стараясь нанести им какие бы то ни было увечья. Его взгляд всё ещё был прикован к прекраснейшему кораблю в мире, конечно же после его собственного корабля. И тут произошло жуткое. Величественное судно вдруг в мгновение ушёл под воду, совсем как недавно потопленный Юстассом линкор. Фрегаты дозора завертелись в воронке, цепляясь друг о друга и разлетаясь в щепки. Подаренный Базилем браслет больно жал Юстассу руку, в глазах у него потемнело, в голове замелькали помехи, всё тело прошибло холодом. Раздался громкий грохот, и ото всюду с неба полетела солома. Юстасс взревел, он окончательно потерял осознание чего бы то ни было, и бросился крушить всё вокруг. В воздухе вдруг повисла совершенная тишина, океан успокоился, ветер утих. Остались только крики чаек и умирающих людей.